Пострадавшему в петербургском теракте присудили четверть запрошенной компенсации

25-летний Игорь Баранцевич – один из пострадавших в теракте в питерском метро, который произошел 3 апреля 2017 года. Во время взрыва Игорь находился в нескольких метрах от смертника. Молодой человек решил взыскать компенсацию с ГУП «Петербургский метрополитен» — суд длился полтора года. Размер компенсации, которую просил Игорь, снизили в 4 раза.

Травмы Игорь получил тяжёлые: ожоги, контузия, черепно-мозговая травма. До конца восстановиться не удалось – постоянный звон в ушах не дает забыть о трагедии.

Он – один из двух пострадавших, кто обратился с гражданским иском в суд. Представители метрополитена не признавали вину. В итоге молодой человек победил. Игорь рассказал, через что ему пришлось пройти и как на пострадавших в той трагедии все махнули рукой.

— Суд начался 4 июня 2019 года, длился полтора года, — начал Игорь. – Метрополитен бился, как мог. Представители ведомства подавали апелляции, кассационные жалобы, ходатайства, отпирались до последнего, затягивали процесс, ссылались на все подряд, чтобы не выплачивать компенсацию и отменить решение суда.

— Суд выступил на вашей стороне?

— Не сразу. На одном из заседаний присутствовали три судьи. Самая главная сказала, если все пострадавшие начнут подавать иски к метрополитену на возмещение морального вреда, то организация обанкротится. 

— Представители ответчика что говорили на процессе в свою защиту?

— Доказывали, что теракт является «обстоятельством непреодолимой силы». Поясняли, что с сотрудником, который дежурил у входа на станцию, где произошел взрыв, уже разобрались.

— Вас это удивляло?

— Я давно ничему не удивляюсь. Только старался не смеяться, когда судья объясняла, почему метрополитен может обанкротиться.

— Тем не менее, вас можно поздравить.

— Да, я одержал победу. Правда, судья снизила сумму иска почти в четыре раза. Ей вряд ли понять чувства человека, который находился в том вагоне рядом с террористом, затем прошел множество операций и до сих пор живет с постоянным звоном в ушах. Вместо 1,2 млн рублей, я получу 300 тысяч. Когда выплатят, не известно, учитывая обстановку в стране.

— Кроме вас, кто-то из пострадавших подавал иск?

— Подавала еще девушка, но она очень мало получила. Собирались судиться еще несколько человек. Но мои мытарства могли их спугнуть. В наше стране сложно доказать, что тебе причинен моральный вред и тем более добиться выплат.  Люди это понимают и не хотят лишний раз связываться с системой. Посмотрите сами, если мою сумму снизили в четыре раза, учитывая, сколько операций я прошел, какие у меня диагнозы, то человеку с более легкими травмами ловить в суде точно нечего. 

— Как вы себя чувствуете?

— Звон в ушах не утихает. Ощущения один в один, как сразу после взрыва. Каждые полгода на протяжении двух лет я ложился в клинику на профилактическое лечение. Ничего не помогает. Врачи из Военно-медицинской академии говорят, что, скорее всего, это навсегда. Медики из ЛОР НИИ предлагают свои, на мой взгляд, странные методы лечения. Убеждают, если я сам поверю в выздоровление, то лечение поможет. Думаю, комментарии здесь излишни.

— Вы работаете?

— С работой сейчас проблемы. У меня хорошее образование, я закончил Петербургский Университет путей сообщения (ПГУПС), но по специальности устроиться нереально. Сейчас стою на бирже труда, получаю пособие по безработице 1500 рублей в месяц. Правда, за последние два месяца мне пришло всего 400 рублей…

О теракте забыли ровно через три месяца после трагедии. Помню, я пришел в институт после больницы, а преподаватели спрашивают: «Где ты пропадал четыре месяца?» Я ответил, что пострадал в теракте. Но уже тогда никто не понимал, о каком теракте речь. Сейчас прошло более трех лет, конечно, мы никому не нужны. Если тогда на нас махнули рукой, то, о чем говорить спустя более трех лет.  

— С медицинской помощью вам помогли?

— За государственный счет мне сделали две операции в Военно-медицинской академии, там я лежал три раза. Месяц назад я позвонил врачу, который меня оперировал. Он сказал, что  «гарантийный срок» операций истек, теперь все лечение необходимо оплачивать самому. Тот врач даже не запомнил, что я —  пострадавший в теракте. 

Когда я к нему записывался, то всякий раз напоминал, кто я, какую операцию мне делали, обязательно интересовался, удобно ли ему говорить в данный момент времени. Честно говоря, и раньше никакого «зеленого света» пострадавшим не давали. Я приезжал в больницу только в то время, когда мне назначали. Обычно, это было к семи утра, до обхода пациентов. На мой осмотр доктора тратили не более двух минут, просто смотрели в эндоскоп.  

По словам собеседника, адвокат пострадавших в питерском теракте вместе с пострадавшими создали ассоциацию помощи пострадавшим. Организаторы пытаются внести поправки и рекомендации в законодательство РФ, чтобы в дальнейшем не получилось, как с метрополитеном, который «не несет ответственности за произошедшее, потому что теракт — обстоятельство непреодолимой силы».

О предыстории событий читайте в материале «Как сложились судьбы пострадавших от теракта в петербургском метро: жизнь до и после ада»